«Мы знаем, что христианство — это учение о радости.
О радости! но не о безумном веселье грусти.
И именно такая радость — радость Божественного присутствия, радость святой жизни, радость внутренняя и восхищающая — обещана нам».
Безумие — не просто медицинский термин. Это состояние, в котором разум теряет опору в реальности, подменяя логику хаосом, а ясность — навязчивыми образами, страхами или иллюзиями. Оно может быть тихим (уход в себя) или буйным (отрыв от норм), но всегда — это крик души, которая больше не выдерживает давления неразрешённых противоречий.
Слово «безумие», если считать по обычному языку общения, на котором мы общаемся между людьми, имеет значение человеческой глупости, то есть, означает отсутствие ума у человека.
«Оставьте безумие и будете живы, чтобы вам воцариться на веки, и взыщите разума, дабы вам жить, и усовершенствуйте разум знанием» - /Прит.9.6/
Поклоняются, Ксенией, которую, считают безумной и святой. Как так? Сложная задача? Чтобы стать безумной и святой. Возникает вопрос: чем может помочь безумная? Ей лечится, надо. Рассмотрим:
«По достижении совершеннолетия Ксения Григорьевна сочеталась браком с придворным певчим, полковником Андреем Петровым и жила с супругом в Санкт-Петербурге. Но прожили вместе они недолго: Андрей Феодорович скончался, оставив Ксению Григорьевну вдовой на 26-м году ее жизни. Этот удар оказался настолько сильным и неожиданным, что определил всю дальнейшую судьбу Ксении Григорьевны. Она раздала все свое имущество бедным, дом подарила знакомой. Облачившись в одежду мужа, она уверяла, что муж вовсе не умирал, и откликалась только на его имя. Всё это привело к тому, что молодая женщина прослыла сумасшедшей. Какого-либо определенного местожительства Ксения не имела. Целыми днями она бродила по Петербургу, обычно около прихода церкви святого апостола Матфея, где в то время жили небогатые люди. Странный костюм бедной, едва обутой женщины, ее иносказательные речи, ее кротость, незлобивость нередко служили поводом для насмешек и издевательств.
Мало-помалу к странностям блаженной привыкли. Ей стали предлагать теплую одежду и деньги, но Ксения не соглашалась и всю свою жизнь так и проходила в красной кофточке и зеленой юбке. Очевидно, эти цвета напоминали ей мужской мундир. Безумие становится психической нормой, а норма – безумием. И ещё если она женщина, где её чистота? Блаженная Ксения несла «подвиг» добровольного безумия 45 лет.
Это разве подвиг? Подвиг – здравый доблестный, героический поступок, важное по своему значению действие, совершённое в трудных условиях. «Разве это подвиг? – скромно спросил Люк.- Ты прав. Это не подвиг. Это – безумие».
Около 1803 года, на 71-м году она скончалась. Тело ее было погребено на Смоленском кладбище. После многолетнего народного почитания блаженная Ксения Петербургская была причислена к лику святых в 1988 году на Поместном Соборе Русской Православной Церкви».
«Всякий нераскаянный грешник безумен, не имеет разума. Ум или разум в человеке – это одна светлая свеча, разгоняющая темноту неведения, и показывающая, что есть доброе, а что злое, и всегда на светлый путь заповедей Божиих наставляющая. Когда же человек, не послушав доброго, внутри просвещающего его разума, уклонится по злой воле своей. Ибо прилежит человеку помышление назло от юности его /Быт.8.21/.
И пойдет по своим похотям, творя не подобное (хоть и знает, по свидетельству разума своего, что смертно согрешат – это зло. За него казнен он должен быть, вечно, но небрежет о том и не радеет о грехе своем, тогда исступает из ума человек, губит разум и, как безумный, блуждает в темноте буйства своего. О таковых говорит псалмопевец: Не познали. Не уразумели. Во тьме ходят - /Пс.81.5/» - /Д.Ростовский/.
Безумие – не верить в Бога, но еще большее безумие – верить в Него и в, то, же время относиться к Нему как к второстепенному фактору своей жизни. Оставлять для Него лишь какой-то маленький уголок в своем сознании и сердце; отдавать Ему как бы крохи своей жизни, отделять для богообщения только паузы между обычными земными делами. Неверие – это демоническое отрицание духовной очевидности. Полуверие – унижение Божества. В Апокалипсисе есть образ: Христос стучится в запертую дверь, эта дверь – человеческое сердце. Неверующий не открывает ее для Бога, он не слышит или не хочет слышать этого стука. Теплохладные христиане, каких среди нас большинство, отворяют дверь, но дают место Христу не в комнате, а в прихожей, боясь, что присутствие Бога помешает их обычным делам. Для них Бог – не источник жизни, не высшая радость бытия, не вечный свет, озаряющий человеческие души, а, скорее, гарант их благополучия. Наше отношение к Богу можно назвать свинством. Наше отношение к собственному духу нужно назвать непримиримой враждой. Наше отношение к своей душе – постоянной изменой; наше отношение к телу – покорностью господина своему наглому рабу.
Человек не станет пристально следить за своим сердцем, за тончайшими движениями души, если он не молится; он не научится избегать суеты, многословия, шуток, расслабления, раз он не занят очищением своего сердца! А если этого нет, то нет ничего. Иначе душа не очищается, не исцеляется сердце, и хотя нет внешних, кричащих грехов, однако внутри все преет, плесневеет, гниет…» - /Архимандрит Лазарь (Абашидзе) «Мучение Любви».
Рассмотрим о безумие Давида. «Давид положил слова эти в сердце своем и сильно боялся Анхуса, царя Гефского. И изменил лицо свое пред ними, и притворился безумным в их глазах, и чертил на дверях, и пускал слюну по бороде своей. И сказал Анхус рабам своим: видите, он человек сумасшедший; для чего вы привели его ко мне? Разве мало у меня сумасшедших, что вы привели его, чтобы он юродствовал предо мною? Неужели он войдет в дом мой?» -/1Цар. 21.12-15/. Линия поведения, которую избрал Давид, чтобы вырваться из рук Анхусовых слуг: он притворился безумным. Он имитировал жесты и привычки слабоумного от рождения или лишившегося разума человека, предполагая, что они охотно поверят, что немилость, в которую он попал, или беды, переживаемые им в данное время, довели его до безумия. Это притворство не может быть оправдано. Ибо такое самоунижение выглядело неприлично, а поведение не соответствовало, истине и поэтому было, недостойно чести и совести столь выдающего человека, как Давид; но в некоторой степени оно извинительно, потому что не являлось просто ложью, а, скорее, было военной хитростью по отношению к врагам ради спасения собственной жизни. Притворство, к которому здесь прибегнул Давид, чтобы сохранить себе жизнь, в определенной мере объяснимо, а вот пьяницы выглядят так без притворства и доводят себя до подобного состояния, потакая низменной похоти: они превращаются в безумцев и ведут себя неподобающим образом; обычно их слова и действия либо глупы и нелепы, как у слабоумных, либо дерзки и неистовы, как у буйно помешанных, что неоднократно заставляло меня удивляться тому, как могут дойти до такого состояния благоразумные и уважаемые люди.
Побег Давида благодаря этой уловке. И склонен думать, что Анхус знал, что расстройство сознания было притворным. Но в своем желании защитить Давида (ибо потом мы увидим его доброжелательное отношение, даже когда князья филистимлян Давида не жаловали, он притворился перед своими слугами, что действительно считает этого человека безумцем, и поэтому у него есть причины сомневаться, Давид ли это; или, даже если это Давид, то его бояться не нужно: какой вред он может причинить им сейчас, когда лишился разума? Слуги подозревали, что Анхус был склонен принять Давида, но он сказал: «Нет, это безумец. Я не хочу иметь с ним дела. Вам не нужно бояться, что я возьму его на службу или стану поддерживать». И в подтверждение задает шутливый вопрос: «разве мало у меня сумасшедших... неужели он войдет в дом мой? Я не явлю ему милости, но и вы не причиняйте ему вреда, ибо ему, как сумасшедшему, можно лишь посочувствовать».
/Деян.26.24-25/ Рассуждение: Римский наместник Фест полагает, что этот бедный человек просто сошел с ума и что наилучшее место для него — бедлам. Он убежден, что Павел вовсе не преступник, не головорез, которого следует наказывать. Он принимает его за безумца — человека, который лишился ума от горя и нуждается в призрении, так что слушать его и внимать его речам вовсе не следует. Итак, правитель думает, что он, таким образом, нашел уловку, которая давала ему возможность оправдать себя в том, что он не осудил этого узника и вместе с тем не принял его как благовестника, ибо если Павел не был — в здравом уме, то не было оснований ни осуждать его, ни доверять ему. Заметьте здесь:
Как он отозвался о Павле. Фест громким голосом сказал, не шепнул на ухо рядом сидящим (что было бы более извинительно), а, не посоветовавшись даже с Агриппой к суждению которого он, по всей видимости, прислуши, воскликнул громко, чтобы таким образом прервать рассуждения Павла и отвлечь от них внимание слушателей: «Безумствуешь ты, Павел! Ты рассуждаешь, как сумасшедший, как человек с воспаленным воображением, не отдающий отчета в своих словах». Правитель не допускает той мысли, что рассудок Павла мог повредиться от нечистой совести, или страданий, или ярости его врагов, направленной против него и потрясавшей всю его внутренность. Вместо этого Фест выдвигает простейшее из возможных толкований бредового состояния апостола: «Большая ученость доводит тебя до сумасшествия, то есть ты, Павел, повредился в уме от своих ученых занятий». Правитель говорит эти слова не столько с раздражением, сколько с презрением и насмешкой. Он не понял того, о чем говорил Павел; все сказанное благовестником было выше его понимания и представляло для него настоящую головоломку, так что все сказанное апостолом правитель приписывает воспаленному воображению Павла. — Если ты не хочешь, чтобы тебя поняли, то не стоит и слушать тебя.
Фест считает Павла человеком ученым, знающим, поскольку апостол может без труда цитировать Моисея и пророков, произносить выдержки из книг, которых правитель никогда не читал, но даже это он обращает в упрек Павлу. Апостолов, которые были рыбаками, презирали за то, что они были людьми не книжными; Павла же, широко образованного человека, воспитанного фарисеем, презирают за то, что знает слишком много, больше, чем могло бы пойти ему на пользу. Итак, враги всегда найдут возможность упрекнуть служителей Христа если не в одном, так в другом.
Фест злословит Павла, называя его душевнобольным. Так точно, пятная честное имя, злословили и ветхозаветных пророков, для того чтобы настроить против них народ. «...Зачем приходил этот неистовый к тебе?» — говорили начальники о пророке, 4Цар. 9.11; Ос 9.7. Иоанна Крестителя и Христа представляли одержимыми, словно они были помешанными. Возможно, теперь Павел говорил с большим пылом и жаром, чем в начале своей речи, и больше жестикулировал, что было проявлением его ревности, однако Фест дает такую возмутительную оценку Павлу, какая никому из всех членов судебного собрания, кроме него, не пришла в голову. Не такое уж безобидное это суждение, как думается некоторым, когда о ревнующих в вероучении более других говорят, что они безумствуют.
Как Павел очистился от этого оскорбительного пятна на своем имени, которого ранее никогда не получал, а может быть, и получал (что не совсем ясно). Что-то подобное, по-видимому, говорили об апостоле и лжепророки, ведь недаром он пишет /2Кор.5.13: «Если мы выходим из себя, когда о нас говорят такое, то для Бога»; однако перед лицом римского правителя апостола в этом не обвиняли, поэтому он должен был просто что-то ответить. Павел, с должным почтением к правителю и с правдой в отношении себя, отвергает этот пункт обвинения, заявляя, что не подавал никакого повода к этому злословию на себя. «Нет, достопочтенный Фест, я не безумствую и никогда не безумствовал, никогда не творил ничего подобного. Мой разум, слава Богу, во все дни мои служил мне исправно, я и теперь еще не говорю несвязно, но говорю слова истины и здравого смысла и отдаю себе отчет в своих речах». Заметьте: Фест грубо и непочтительно обошелся с Павлом, не показав себя ни благородным человеком ни, тем более, судьей. Несмотря на это, Павел на него не обиделся, но по-прежнему, с великим почтением, обратился к Фесту, упомянув при этом его титул: «...достопочтенный Фест...». Апостол тем самым желал научить нас не ругаться с ругателями и не обижать обидчиков, а учтиво разговаривать с теми, кто нас злословит. Во всех обстоятельствах нам прилично вести речи, исполненные истины и здравого смысла, и тогда мы будем в состоянии пропускать мимо наших ушей злословие людей. Агриппа, весьма далекий от мысли о том, что Павел безумствует, считает, что он в своей жизни еще не слыхивал, чтобы кто говорил с таким знанием дела и излагал свои мысли с такой последовательностью.
Когда он так защищался, Фест громким голосом сказал: безумствуешь ты, Павел! большая ученость доводит тебя до сумасшествия. Речь Павла прерывается громким сердитым восклицанием Феста, понятным при легкомысленном скептицизме и презрительном отношении ко всякой вере. «Безумствуешь ты, Павел» – выражение, по-видимому, относится ко всей речи Павла о своем обращении и ко всему его поведению после этого обращения, в котором скептик Фест не мог усмотреть ничего, кроме обыкновенного бреда расстроенного воображения. «Большая ученость доводит тебя до сумасшествия» – Фест высказывается насмешливо, что Павел слишком заучился, отчего у него, как говорится, ум за разум зашел – отзыв крайнего легкомыслия, говорящий о большом невежестве и самого Феста. По-видимому, заключение о большой учености Павла Фест сделал из того, что Павел приводил столь многочисленные ссылки на пророчества, подтверждавшие его учение о Христе. «Я не безумствую, но говорю слова истины и здравого смысла!» Для уверения в сем не понимающего дела язычника апостол ссылается на более понимающего и смыслящего в сем деле иудея. Царя Агриппу, к которому собственно и обращена вся эта речь апостола» - /Деян.26.2–3/.
Источники: Библия. М.Генри – Толкователь Библии.
.
|
